Правила чужой игры [= Даром только смерть ] - Алексей Фомичев

Взводный кивнул, плотоядно облизнулся, глянул на пленника, как на добычу, и потащил того к выходу.

Я отправил с Караджичем три звена, а два оставил, чтобы обыскать церковь. Возможно, шпик сделал тайник. Витим и Свен, получив приказы и оставив на улице двух наблюдателей, вчетвером начали обыск, заглядывая в каждый угол.

Павел наблюдал за шмоном с растерянным видом. Когда Темир отбросил в сторону тяжелую лавку и достал какой‑то сверток, он повернулся ко мне:

– Это церковь, святое место! Нельзя здесь как в хлеву!

Я достал удостоверение и показал священнику.

– Мы задержали бандита в вашем храме. И вынуждены обыскать здание.

– С чего вы взяли, что он бандит? Почему вы его били? У вас нет сердца!

На языке вертелись едкие слова относительно сердца и причин, но я сдержался.

– Он взят с поличным. Знаете, что это такое? А при захвате он оказал вооруженное сопротивление. Выстрелил в моего сотрудника. Что мне с ним, дипломатию разводить?

– Но так бить?

Я глянул на лицо Павла – скорбь и отчаяние – и вдруг понял, что он говорит так не от глупости, а оттого, что ему жалко. Жалко того, кого бьют. Вместо ответа спросил сам:

– А что вы делаете в церкви? Насколько я знаю, она заброшена и служб здесь не ведут.

– Этот храм единственный на полуострове. Он построен пять веков назад.

– А‑а. Под охраной государства?

– Он действующий, – с возмущением сказал Павел. – Я могу проводить службы. Только…

Он запнулся, скорбно вздохнул, развел руками.

– Только никто сюда не ходит. Люди заняты мирской жизнью и о религии забыли. А те, кто помнит, обращены к местным богам.

– Да, – хмыкнул я. – Здесь у вас со славянами не вышло.

– Что?

– Да так… – глядя на него, с легкой улыбкой произнес я. – К слову. Как же вы прозевали незваного гостя?

Павел смущенно опустил глаза. Судя по всему, он из тех, кто может проворонить кошку в своей тарелке. Да и шпик работал аккуратно.

– Вы действительно никого не видели за эти дни? Ни внутри, ни наружи?

– Никого. У пустыря ходят люди, в терновник идут, молодежь бродит. А так тихо здесь. Изредка экскурсии приезжают, туристы… Ходят, смотрят, фотографируют. Норовят сувенир увезти. Подсвечник взяли, лиходеи, прости меня Господи! На иконы смотрят как на диковины. Деньги суют, купить хотят.

Павел возмущенно развел руками, сокрушенно покачал головой. Реакция туристов на иконы его поражала. Я вновь скрыл улыбку.

Сюда приезжают разные люди. Среди них последователи разных религий. У мусульман икон нет, у католиков практически тоже. Адепты ведической религии знают, что такое идол, но рисунки святых и бога на доске для них – диковинка. Только православие допускает великое множество икон. И огромные иконостасы в церквях действительно поражают воображение. Как красотой и мастерством рисунка, так и их обилием.

– И что, на весь полуостров одна церковь?

– Да, – с той же печальной ноткой ответил Павел. – Православие так мало распространено в Ругии. Даже меньше, чем католицизм. Упадок в храме, упадок в душах людей. Забыли о Боге и творят зло, не боясь гнева всевышнего. И вы! Вы тоже творите, хотя и служите государству. Почто человека били?

Я слегка опешил, резкий переход на другую тему сбил меня с толку. Священник не прост. Умеет ошарашить.

– Он преступник, поднял оружие на человека. Что мне с ним, обниматься? Получил свое.

– Зачем били после?

– Затем, чтобы спесь сбить.

– Нет у вас милосердия! Нет у вас Бога в душе!

Порыв Павла меня удивил. Чего он хочет?..

– Это верно – нет бога. Я в богов не верю и к религии никакого отношения не имею. А каждый преступник должен получить то, что заслужил. И он получит сполна.

Павел смотрел на меня с недовольством и жалостью. Вид возмущенный.

– Без веры нет жизни! – сказал убежденно. – Человек тем и отличен от зверя, что верит во что‑то. А безбожие – дорога к дьяволу! Он, коварный, строит козни и захватывает души равнодушных.

Я вздохнул – богословский диспут в мои планы не входил. Да еще с профессиональным служителем культа.

– Вот что, настоятель. О религии поговорим позже. А сейчас другой вопрос. Что за подростки ходят на пустырь? Вы их знаете?

– Дети. Брошенные на произвол судьбы, забытые всеми в своей молодости и неразумности. Курят, пьют, развратничают… Озлобленные на весь мир.

«Делим на шестнадцать и получаем компанию любителей отдыха на природе вдали от взрослых. Остальное выясним. Похоже, детки могут знать кое‑что интересное…»

Бойцы закончили обыск, собрались у входа. На мой вопросительный взгляд Свен ответил кратко:

– Пусто.

– Ладно. Ничего не разрушили?

– Да нет вроде…

– Верните все на место и на выход. Уходим.

Парни удивленно похлопали глазами и пошли по углам – ставить на место отодвинутое, отброшенное.

– Хорошо, настоятель. Будем считать – помогли полиции, благодарим. Я к вам скоро приеду в гости. Не против?

– Даже если против, все равно приедете. Вы власть.

– Точно. Но приеду поговорить. А пока… У вас есть телефон?

– Да. В келье.

– Отлично. Если заметите кого постороннего – позвоните. – Я протянул ему листок с телефоном дежурного. – Только не подходите к нему близко, это опасно.

– Я не боюсь никого. Моя жизнь в руках Божьих.

– Ваша жизнь в ваших руках. Бог не затем вам ее дал, чтобы вы так глупо погибали. Он на вас надеется, а вы его подводите…

Павел вскинул брови – не ждал таких слов от полицейского. Неуверенно произнес:

– Вы так говорите, словно вы…

– Христианин? – договорил за него я. – Близко к истине. Я родился в христианской стране.

Священник замолчал, не зная, что сказать. Вид у него был растерянный.

– До встречи.

Я вышел на улицу следом за своими парнями, напоследок оглядев двор еще раз. Приехать сюда надо как можно скорее. Если сообщники пойманного шпиона есть, они непременно захотят выяснить, что произошло. А настоятель – святая душа – не сможет защитить себя.

…Уже ночью на базе Радован докладывал результаты допроса.

– Кого мы взяли – радист. Связной от агента должен выйти на связь утром или днем следующего дня. То бишь завтра. Перед приходом – звонок по мобильному.

– А агент кто?

– Он его толком не знает. Молодой, наглый. Рост выше среднего, блондин, стрижка средней длины. Особых примет нет… Одежда обычная. В церковь не заходит, встреча на пустыре. У развалин корпуса. Да, вот еще… – Радован потер лоб, вспоминая. – Там каким‑то боком завязаны дети… подростки эти. То ли они на боевиков работают, то ли что‑то еще…